Сначала было распечатанное письмо… Нет, все-таки фильм "Чужие письма" - где-то в середине семидесятых. Хорошее кино с отличными актерами и простой моралью: нельзя читать чужие письма. "Я не знала, что должна объяснять вам такие простые истины!" - с трудом сдерживая слезы, кричала беспомощным криком героиня-учительница своим ученикам. Почему нельзя? Да просто потому, что НЕЛЬЗЯ. Как нельзя убивать, воровать, клеветать…

Именно так меня воспитывали мама с папой. И кино произвело сильное впечатление на мое юное сознание… Словом, лет с двенадцати я была убеждена, что усвоила это правило, как библейскую заповедь, и ничто не введет меня во искушение…

"Да избави нас от лукавого", в конце-то концов! Мой старший брат, беззаботный студент и дамский угодник, оставил на своем письменном столе уже прочитанное, но положенное обратно в конверт письмо от своей воздыхательницы. Там, где обратный адрес, легко читалось: "Лосева Вита". Я знала эту пылко влюбленную в брата девицу… Братишка где-то гулял, а я, сделав уроки и не находя никаких достойных занятий, сидела за его столом, гипнотизируя письмо. Внутри меня все дрожало и тренькало. Письмо вскрыто? Вскрыто. Никто не узнает? Не узнает. Мне интересно? До колик и до потери сознания. В чем проблема?

В морали. Нельзя! "Но почему? - вдруг возмутился внутри меня кто-то невоспитанный и безнравственный. - Ведь я никогда никому ничего не расскажу. Я не дурочка из "Чужих писем", я просто так прочитаю, без всякой для себя пользы и никому не во вред. В чем безнравственность?" Два часа борьбы самой с собой и… В общем, я прочитала. Обычные девичьи слезы и сопли, обещания вечной любви и всякие нежности. "Но мне порукой ваша честь, и смело ей себя вверяю…" Не особенно интересно.

Я действительно никому ничего не рассказала, даже подружкам. Правда, глядя на брата, с трудом удерживалась от хихиканья. А уж когда однажды к нам на домашнюю вечеринку явилась Вита Лосева, мне пришлось усердно маскировать под кашель глупый хохот. А так - никаких последствий. Кроме одного: я задумалась о своем нравственном облике. Ведь я пренебрегла заповедью - значит, я порочна. Но разве стало кому-нибудь хуже от моей порочности? Пострадал ли хоть один человек? "Тебе стало хуже, - во мне внезапно разговорился новый Некто, нравственный и моральный. - Ты пострадала. Совершив этот поступок - ПРОСТУПОК - ты сочла для себя возможным ПРЕступать. Ты право имеешь?" Просто Раскольников какой-то, вернее - Достоевский. Мы в школе как раз проходили "Преступление и наказание".

Впоследствии всяких разных щекотливых ситуаций было предостаточно. Ну, например, однажды набираю номер телефона и вдруг вклиниваюсь в чей-то разговор. Через минуту ловлю себя на том, что слушаю чужую болтовню, не имеющую ко мне никакого отношения. Интересно-о! Хотя и стыдно. Хорошо, что дома никого не было, никто не видел моего падения и не узнал, что, фигурально выражаясь, мне нравится подглядывать в замочную скважину. Когда я наконец одернула себя и повесила трубку, мне стало совершенно ясно: никакой я не интеллигент. Потому что у меня не срабатывает нормальный интеллигентский рефлекс: вход в жизнь посторонних строго запрещен. Что из этого следует? С возрастом я начну учить жить всех встречных и поперечных, а особенно молодежь, стану ко всем цепляться и делать замечания, превращусь в противную старуху, которой чужды такие понятия, как деликатность и хорошее воспитание… Эх, куда меня занесло! Все же, думаю, до этого не дойдет. Я ограничусь невинным подслушиванием и подглядыванием никому не во вред. Просто очень трудно сдержать себя, когда интересно… Но, черт побери, надо! И я с собой борюсь. Не раз специально выходила из комнаты, где беседовали люди, считавшие, что их никто не слышит. Не раз била себя по руке, тянущейся к чужим бумагам, опрометчиво оставленным на всеобщее обозрение. Не раз побеждала искушение подслушать через параллельный телефонный аппарат разговоры моих домочадцев. Словом, самовоспитываюсь. Заставляю себя не совершать дурных поступков. А это отнюдь непросто…

Мои назойливые коллеги, зная, что я обдумываю материал на тему под условным названием "Чужие письма", назадавали мне немало неприятных вопросов: "А если ты уверена, что в письме есть информация, которая до зарезу необходима тебе или твоим близким?", "А если ты подслушаешь телефонный разговор и узнаешь для себя что-то, например, весьма важное для твоих взаимоотношений с людьми?"

Подумав, я пришла к выводу: увы, есть большая доля вероятности, что в подобных ситуациях мне себя не перебороть. Я поступлю плохо: прочту, подслушаю. Но как выкручиваться, если выяснится, что сведения добывались "преступным" путем? Врать про снизошедшее ко мне с небес откровение, про предвидение и ясновидение, про астрологию и хиромантию? Отбиваться, чтобы сохранить лицо, но с пользой для себя или близких воспользоваться случаем? "

А если тебе попадет в руки письмо или дневник дочери, из которых ты можешь узнать нечто весьма важное про ее жизнь?"

Пожалуй, самый сложный вопрос. Дочь - это святое. Но ее жизнь принадлежит прежде всего ей, а не мне, хотя с этим очень трудно согласиться. Мать имеет право знать про все, что касается ребенка? Да. И про его личную жизнь? Не знаю… Интерес к дочкиным тайнам - совсем иной, нежели к тайнам посторонних людей. Почти такой же, как интерес к делам родителей, мужа, брата и так далее. Их секреты и проблемы - продолжение меня, моей жизни. Соблазн узнать про них все-превсе в десять раз сильнее, чем охота сунуть свой нос в абсолютно чужие дела. Какой же вывод? Неутешительный… Знаете что, милые коллеги? Оставьте меня в покое с вашими провокациями! Чем больше я думаю о предлагаемых вами ситуациях, тем чаще вспоминаю пафосные споры о возможности-невозможности убить человека. Однозначно - нет! "А если некто с ножом бросается на твоего родственника, тогда как?" Тогда, конечно, да, хотя кто его знает… Знакомо? То-то.

Но сорочье любопытство неистребимо. Еду я недавно в автобусе, болтаюсь на перекладине, а рядом стоят две дамы бальзаковского возраста и обсуждают свои сексуально-эротические проблемы. Ну что - уши заткнуть? Сойти на ближайшей остановке? А знаете, как было интересно? Просто мыльная опера. Я "надела" отсутствующее лицо, сделала вид, что внимательно изучаю урбанистический пейзаж за окном, а сама внимала. Кстати, не я одна: с другой стороны стояло юное существо лет семнадцати, которому было, по-моему, еще интереснее, чем мне. Она во все глаза смотрела на беседующих, даже ротик приоткрыла и так живо и непосредственно реагировала мимикой на наиболее пикантные моменты, что… Что не смогла остаться незамеченной. Одна из дам вдруг резко повернулась к ней и грубо сказала: "Здравствуйте, милочка!" - и окатила гневным взором. Бедную девчушку просто ветром выдуло из автобуса. Вот что значит не уметь грамотно подслушивать! Я же получила возможность до самого конца узнать душераздирающую историю про молодых и ветреных любовников. Меня никто не заметил. Хотя вообще-то эти женщины могли бы просто потише говорить: напрягать слух я не стала бы. Все-таки не настолько низко я пала.